Василий Осипович Ключевский

Столовая посуда у русских

"Уже в первые века своей истории русские сами выделывали посуду, деревянную и глиняную, необходимую для приготовления и хранения пищи. В X в. на Руси употреблялись кади, лукошки, ведра, котлы, корчаги, бочки; в том же веке в Новгороде уже занимались изделием горшков. Более изысканная посуда получалась из Греции. Впрочем, много позже, даже в богатых хозяйствах, например, у князей, она не отличалась ни количеством, ни разнообразием. В духовных завещаниях князей XIV в. в перечне движимого имения их упоминаются только немногие виды столовой посуды - и это были преимущественно сосуды для питья, чаши, чашки и чары, золотые и серебряные, ковши большие и малые, называвшиеся чумами, блюда также золотые и серебряные, иногда украшенные жемчугом и каменьями, и все это в таком незначительном количестве, что могло поместиться в небольшом ящике. Если так было у князей, то чего же должно искать у простых людей? Золотые и серебряные сосуды были, разумеется, иноземной работы. Из посуды русского изделия (изготовления. - Ред.) в XV в. известны были деревянные чашки, которые были распространены и в Литве и носили название русских.

В XVI в. славилась искусством в приготовлении деревянной посуды Калуга; здесь выделывались красивые деревянные чарки и другие сосуды, которые вывозились на продажу в Москву, Литву и другие соседние страны. Изделием деревянной посуды занимались также монахи в монастырях. Так, в Пскове в XVI в. употреблялась преимущественно деревянная посуда с позолоченными краями, которую делали монахи. В XVII в., кроме калужской, славилась по работе деревянная посуда гороховецкая и карельская, каковые сосуды считались роскошью даже у царей и бояр. В XVI и XVII веках столовая посуда в зажиточном русском хозяйстве представляет больше разнообразия, особенно в сосудах для питья. Для жидкой пищи употреблялись кастрюли и оловянники, медные, луженые или оловянные мисы; для твердой пищи — блюда разной формы, приспособленные к известным родам кушаньев; необходимой принадлежностью столового прибора почитались солоница, уксусница, перечница, иногда горчичница. Для приноса питей употреблялись ендовы, ведра, кувшины, сулеи — небольшие бутылки с узким горлом и цепью, четвертин — сосуд раздутый по бокам, похожий на суповую чашку с крышкою, и братины — наподобие горшка с покрышкой. Пили кружками, чашами, ковшами, чарками, достаканами (стаканами). Все эти сосуды у богатых людей указанного времени были иногда золотые или оловянные, обыкновенно же серебряные. Серебряный кубок для питья за здоровье считали необходимой столовой принадлежностью даже не очень богатого хозяйства. Значение столовой посуды в богатом древнерусском доме не ограничивалось ее употреблением при столе: она составляла, после икон, едва ли не первую статью комнатного убранства, заменяя для того времени произведения изящных искусств: вазы, бронзы, коими убирают комнаты теперь. Столовая посуда была предметом щегольства и при всяком удобном случае выставлялась напоказ. При таком значении столовой посуды понятна будет затейливость работы, которой она отличалась у наших предков; сосуды делались в разных видах, например, гладкие, сканные, т.е. витые, граненые (грановитые), чеканные, чешуйчатые, травчатые, склянистые, пупчатые, решетчатые. Сосуды украшались резными и литыми фигурами растений, животных и других предметов. Многие из этих сосудов предназначались исключительно для украшений комнат и отличались громадностью размеров: в Оружейной палате в Москве и теперь хранится громадный кубок царя Ивана Грозного, весом в пуд и восемь фунтов и в сажень вышиною.

Кроме металлической посуды, у богачей XVI и XVII в. употреблялась каменная посуда: агатовая, сердоликовая и из горного хрусталя; в то же время входила в употребление стеклянная и хрустальная посуда. Последняя появилась уже в XV в., но составляла большую редкость: великий князь Василий Темный отказал в завещании сыну своему хрустальный кубок, который подарил ему польский король. Стеклянная посуда привозилась в то время из-за границы и была преимущественно из разноцветного стекла. Позже появилась в России стеклянная посуда внутреннего приготовления. Итальянец Миньет первый завел в селе Измайлове, близ Москвы, стеклянный завод на казенном иждивении. Несколько лет спустя, при Михаиле Федоровиче, был устроен Юлием Коэтом другой стеклянный завод в Духанине, в 40 верстах от Москвы, на его собственном иждивении и ему выданы от правительства 15 привилегий. На обоих этих заводах стали изготовлять и стеклянную посуду; второй завод поставлял в Москву ежегодно до 90.000 штук разной посуды.
Фарфоровая посуда поступала в России еще в XVII в. от китайцев, но первая частная фаянсовая фабрика в России была заведена в 1724 в Москве; потом в 1756 году построена была первая казенная около Петербурга; другая основана была в 1765 близ Дмитрова английским купцом Гарднером. В нынешнем столетии громкую известность по фарфоровой, фаянсовой и глиняной промышленности приобрела Гжель, село Бронницкого уезда, в 45 верстах от Москвы. До 1810 г. в Гжели изготовляли из тамошней простой глины только необходимые для домашнего употребления вещи: горшки, кувшины, противни и т.п.; с 1810 начали делать разные фарфоровые сосуды из так называемой глуховской глины, добываемой в Глуховском уезде Черниговской губернии, близ села Полошка. Впоследствии, по примеру Гжели, завели фарфоровые заводы и в окрестностях деревнях. Все эти деревни в отношении фарфорового производства приняли собирательное название Гжели. В короткое время гжельцы сделали большие успехи в своем мастерстве; от простого кувшина они дошли до великолепной вазы. Особенно замечательны изделия крестьянина Киселева. Фигуры его работы отличаются отчетливостью, соразмерностью частей, выразительностью лица; его чайные приборы, тарелки и прочие прочны, чисты, с хорошею живописью. Торг гжельскими изделиями производится в большом количестве почти на всех русских ярмарках; они известны также и за пределами России: армяне, бухарцы, хивинцы, турки, персияне покупают их в значительном количестве, последние даже заказывают их по данным образцам.<...>

Тарелки, которые в старину назывались тарелями, вошли у нас в употребление не рано и в XVI в. не были еще в повсеместном употреблении; если же они и ставились перед гостями, то не переменялись во все продолжение обеда; а поэтому в домах их обыкновенно было немного. В духовном завещании одного удельного князя, где перечисляется подробно его столовая принадлежность, упоминается 29 серебряных блюд, пять мис, 30 разных сосудов для питья, но только 11 ложек; о тарелках вовсе не упоминается. Даже в XVIII в. Лжедмитрий I, угощая в Москве Мнишка и других поляков, велел подать золотые тарелки только ему, сыну его и князю Вишневецкому в знак особенного к ним уважения; все остальные гости брали пищу прямо из блюд. Тарелки были серебряные или оловянные большие и массивные: весом в полфунта или больше. Надо заметить при этом, что недостаток таких необходимых орудий еды на древнерусских больших обедах объясняется отчасти тем, что на них преобладали твердые кушанья над жидкими. Салфетки вовсе не употреблялись до Петра I, при котором они впервые привезены были из Голландии. До этого руки вытирали полотенцами или краем скатерти, которые обыкновенно едва покрывали стол.
//Сказания иностранцев о Московском государстве; Быт русского народа / под редакцией Р.А. Киреевой; ИРИ РАН. 20-е изд., дополненное. – М.: ООО «СПСЛ»; ИД «Русская панорама», 2019. – С.231-233.

Иван Егорович Забелин

«На первой же неделе Великого поста, в среду или субботу, а иногда и в другой день, после обедни, в Столовой избе государь сам раздавал боярам и прочим чинам так называемые укруги, т. е. ломти калача, фряжские вина и разные сласти, сушеные и вареные в сахаре, в меду и патоке фрукты. К патриарху с такою укругою государь посылал стольника, иногда же боярина, а ко властям – дворовых людей. В 1667 г. подобная присылка с укругою к патриарху заключалась в следующем: кубок романеи, кубок ренского, кубок малвазии, хлебец кругличатый, полоса арбузная, горшочек патоки с имбирем, горшочек мазули с шафраном, горшочек мазули с имбирем, три шишки ядер (кедровых орехов). Укруга для властей была в меньшем размере: в 1652 г. митрополиту Никону прислан был калач, романея и несколько горшечков со сластьми. Духовенству меньших разрядов, например, строителям монастырей, посылали только «кубок романеи да укруг (ломоть) калача». (С. 464–465).

Питье носили с государева поставца государевы стольники – подносили сначала патриарху, а патриарх подносил государю по три кубка с отливом для себя, ренское, да романею, да бастр. Государь, накушав, отдавал стольникам, которые, приняв, относили на поставец. Потом те же вина по три кубка стольники подносили патриарху, который, приняв, ставил перед собою и, накушав те кубки, посылал к боярам и ко властям. После заморских вин стольники подносили патриарху в нарядных ковшах, золотых с жемчугом и каменьем, красный мед по три ковша. В третью статью подавали в белых (серебряных) ковшах белый мед тем же обычаем. (С. 495–496).

Царское семейство – царица, царевичи и царевны – не участвовали в подобных пиршествах, поэтому патриарх обыкновенно посылал к ним на дом полный стол. В 1671 г. такой стол был послан к царице Наталии Кирилловне в Преображенское, где тогда пребывала царица. Кушанья несли до Преображенского стрельцы пешие на руках, питья несли патриаршие дети боярские и подьячие, романею, ренское и бастр в кубках, накрыв чарками с запасными кружками для дополнки; мед красный в воронке (сосуд с тонким горлышком), а белый – в серебряной кружке. Кроме того, со столом патриарх послал к царице и царевичам и царевнам на 12 блюдах яблок, по 15 каждой особе. Стол в Преображенском принимали перед царицыными хоромами на крыльце. На другой день после пира государь приходил к патриарху с боярами челом ударить за праздничный стол. (С. 496).

Золотой и серебряной посуды на Сытном дворце находилось 515 мест, в том числе золотых 5 ковшей с драгоценными каменьями, 6 таких же чарок, братина и др. На Кормовом дворце хранилось 881 место. Всей посуды, в том числе медной и оловянной, на всех трех дворцах числилось 3531 место стоимостью на 16 791 руб. Для охранения дворцовой посуды от пропажи в 1686 г. было повелено всю ее – медную, оловянную и деревянную – заорлить, т. е. заклеймить изображением орла, для чего был куплен железный штамп орла. О царской посуде необходимо заметить, что в XVII столетии она не была столько значительна ни по количеству, ни по богатству, как было в XVI столетии, и особенно при Грозном царе Иване Васильевиче, когда царский дворец, можно сказать, блистал своим богатством во всех его отделах. Это очень заметно даже в случайно сохранившихся отрывках дворцовых росписей царского имущества в кон. XVI столетия. В этих отрывках находим описи 5 братин золотых, 8 чарок золотых и тут же государев указ – сделать 20 ковшей и 20 чарок золотых. Далее упоминаются золотая чарка старая казенная с подписью «Чарка Великого Князя Ивана Васильевича всеа Русии (Ивана III)»; пять золотых мис с подписью «Иван Божиею Милостию Государь всеа Русии и Великий Князь»; 79 серебряных золоченых ложек с такою же подписью, как еще скромно титуловал себя первый государь. В поставцах царя Федора Ивановича находим, кроме многих кубков, судно-фляжку золочено с цепочкою на трех ножках, а у него образина человечья рогата с ушима, а изо рта у ней посвистелки. Поставлено в государеве в большом поставце. Затем рог буйволов обложен серебром золочен и сова – орех индейский обложена серебром, вся золочена. Девять стоп серебряны белы гладки, все с рукоядьми. Наконец, 63 корца серебряны белы гладки, все с подписью имени царевича Федора. В 1644–1645 гг. к столу подавалось 8 таких ковшей, да 3 серебряных, золочены с каменьи, также судки золотые, чарки винные золотые (№ 792).
// Временник Императорского Московского общества Истории и Древностей Российских. Кн. 7. – М., 1850.